Писатель Адлет Кумар: Атырау, земля предков

"Писать об Атырау очень сложно. Потому что это могучий котел впечатлений. Ярких, глубоких и очень личных. Если столица – это энергия будущего, то Атырау – это энергия солнечного настоящего, реального, осязаемого. Застывающего на рабочих ботинках. Скрипящего густой пылью на зубах. Льющегося вместе с потом из-под защитной каски, которую ты не можешь снять, несмотря на 45-градусную жару. Пылающего из-под рабочей спецовки и жадно кусающегося по вечерам. Это то настоящее, которое ежечасно кует наше с вами почти светлое будущее.

А еще это вахты, это смены, участки и цеха. Мчащиеся по убитой еще во время Сталинградской битвы дороге грузовики с трубами, буровые машины и пикапы, пикапы, пикапы...

Это техника безопасности. Повсюду. Это допуски, инструктаж, «ваш размер обуви и одежды». Это «в шортах и сланцах нельзя». Это «возьмите побольше воды». Это «дальше курить запрещено». Это «еще один объект и на обед».

Это КПП, ПТС, ГРС, НГДУ... Там – «...мунайгаз», тут – «...петролеум» и «нефте...». Это качалки, насосы, трубопроводы, резервуары, подъездные пути и «Стой! Опасная зона! Ведутся работы!»...

И все четко. Прописано. Согласовано. Утверждено. Разрешено. «Подойдите и распишитесь». «С правилами ознакомлен». «Вот там... Где галочки...». «Вас будет сопровождать».

Вам тут не ЭКСПО... Гидов нет. Как нет «ауа кантри из биг энд вандерфул»... Строго по центру. Кто куда, а мы лишь прямо! «Эта установка по глубокой переработке...». «Промышленная добыча начата... «Пройдите в диспетчерскую». Профессионализм молод. Говорит на английском. Часто без глаголов. Зато громко. Улыбчив и конкретен. Где не хватает слов, машет руками. Порой двусмысленно. Что можно в отмашке даже разглядеть сложные обороты.

А еще это земля, где покоятся предки. Я бегал, искал и боялся, что забыл...  Бегал, истекая потом, понимая, что меня ждут люди. А потом попросил, чтобы мне открылось... И мое желание сразу сбылось.

Там, где я обращался к Всевышнему, нет качалки или буровой вышки. Нет трубопровода или насосной станции. Лишь где-то вдалеке едва слышны стук вагонов и свист пролетающих по трассе машин. Там останки рассыпавшихся кирпичей и ржавые ограды. И хлопающая на ветру полуистлевшая тряпка.

Атырау для меня – это те пять минут, которые я тихо провел у могилы прадеда, чье имя носят мои дети...

А Гурьев – это мама, которая растрогалась, узнав, что я был на могиле ее деда..."